Цветок безумия - Страница 25

– Нечего на дороге стоять! – зычно крикнул Ильнас. – Да еще и непотребным местом к воинам империи! Или это неуважение?

– Нет, нет, что вы!.. – побледнел торговец.

– Чего встал? Убирай с прохода! – Ильнас разочарованно пнул тюк.

Явно надеялся, что мужик попытается поспорить. Но какие тут споры, когда за спиной мальчишки шестеро воинов. Торговец волоком оттащил свою поклажу с дороги.

– Невелика важность – оскорбить нижестоящего, – прокомментировал поступок Ильнаса Лумм.

Ильнас посмотрел на меня. Я, пожав плечами, развел руки. Подстава, конечно, но я сам не мог встревать в дрязги простолюдинов.

– Можно было просто обратить на себя внимание, – продолжил старший воин. – Полагаю, этого бы хватило.

Минут десять мальчонка чуть ли не кругами выводил нас из лабиринта базара, пока мы не оказались на другом краю.

– Вот, – указал он на забор, вдоль которого стояли или сидели люди в простецкой одежде. – С этого края – батраки, дальше прислуга. А еще дальше рабский рынок будет. Токмо тут хорошей прислуги не найдете.

– Почему? – поинтересовался я.

– Те, что подороже, через купцов на центральном работу ищут.

– Понятно. Можешь быть свободен.

Идея Свонка, отделившегося от нас вместе с Корндаром еще около дома, теперь не казалась настолько уж радужной. Во-первых, контингент и вправду не внушал доверия. Во-вторых, спрашивать, не хочет ли кто-нибудь поработать за жилье, было несколько неудобно. Нормальные люди горнов для этого присылают.

Управляющие выделялись среди серой массы потенциальных работников, неспешно прохаживаясь вдоль ряда, изредка останавливаясь, чтобы спросить что-нибудь у приглянувшегося работника.

Я поманил нашего провожатого обратно. Парень незамедлительно подбежал.

– А есть нормальные мужики, кому жить негде?

Мальчишка опустил голову, мельком, но тем не менее так, чтобы я заметил, глянув на мой пояс. Пришлось подкинуть еще одну монетку, на этот раз покрупнее – полбашки. Просто мельче не оказалось. Лицо парня засветилось.

– Да здесь почти все будут рады, если с жильем. Вон те с краю. Трое ищут. Токмо они вороватые. Дальше…

– Постой, не части. Давай так. Мы сейчас пойдем вдоль ряда, и на кого покажем, будешь про них рассказывать. Хорошо?

– Я не про всех могу рассказать.

– А говорил, все знаешь. Про кого не сможешь, про того не сможешь.

– Нам желательно, чтобы семья, – решил поучаствовать Зарук. – Чтобы и кухарка и конюх.

Парень как-то с тоской посмотрел на нас. Несмотря на количество народа вокруг, я прямо ощутил это.

– Ну пойдем.

– Вон рябой стоит, – кивнул головой мальчишка. – Он с женой. Она в прислужном ряду. Из села приехали – выкупились.

– Это как?

– Им, чтобы уехать от балзона, пошлину платить надо, – пояснил Зарук.

– Хорошие люди. Токмо он пьет, бывает…

– А рядом с ним?

– Не-э. Это Свирип. У него комната есть, и жена уже померла. Говорят, он сам ее и того… Вон Димаит…

Минут через десять мне еще больше разонравилась эта идея с прислугой. Со слов парня, тут либо бандиты, либо пьяницы. Один мужик вроде подходил по всем требуемым параметрам, но от него веяло такой ненавистью… Разбираться в причинах я не стал.

– Можно я на десять ударов отбегу? – вдруг спросил мальчишка.

– Отбеги.

Парень, мелькая грязными пятками, подбежал к сидевшему у забора мужику без ноги, плетущему корзинку. Отдал ему монеты, что сжимал в кулаке, что-то проговорил и вновь подбежал к нам.

– Кто это? – спросил я мальчишку.

– Отец. Он по дереву режет. Мебель делает. Стекло может поставить. За лошадьми ухаживать. Вдруг вам надо будет. Недорого.

– А мать где?

– Убили, – как-то слишком просто ответил мальчишка.

– Это как? – заинтересовался Зарук.

– Балзон снасильничал и убил. Это давно было.

– Вон мужик стоит… – указал я на вроде нормального внешне парня.

– Как кличут, не помню, но он без семьи. Семья в селе осталась. Он на выкуп копит.

– А отец твой где ногу потерял?

– На орочьей границе.

– В Халайском?

– Не знаю, – пожал плечами мальчишка. – Ну все, дальше прислуга, – и он помахал довольно симпатичной девушке лет так четырнадцати.

Та, переложив три пустых корзинки из одной руки в другую, помахала в ответ.

– Подружка? – спросил я.

– Не-а. Сестра.

Мы с Заруком переглянулись.

– Тоже работу ищет? – спросил тот.

– Не-а. Отец не разрешает. Говорит, снасильничают. Она корзинки продает.

– Почему здесь, а не на базаре?

– Так в рядах платить надо за место.

– А живете где?

– В рабском бараке. Там днем нельзя, а на ночь стража пускает, когда место есть.

– Пойдем-ка к твоему отцу.

Мужик, понимая, что мы целенаправленно идем в его сторону, поднялся, опершись на сучковатую палку вместо костыля. Я остановился перед ним. Воины Зарука тут же встали по бокам, после чего все, кто был рядом из ищущих работу, незаметно постарались отойти, от греха подальше. Не любят тут военных или, как говорят в этих кругах, воёвых. Местным обывателям что стражник, что воин – все едино. Я оглядел мужика. На вид около пятидесяти. Довольно опрятен, хоть одежда и не первой свежести. Ноги нет чуть ниже колена.

– В Халайском? – указал я на ногу.

– Нет, в Ханырокском, сотник.

Я поглядел на ленту сотника, повязанную на ножны моего клинка, – надо поменять.

– Орки?

– Нет. Дитипун разорвал. Пришлось отнять, сотник.

Дитипун – это как раз тот серый комок шерсти, что напал на нас с дерева во время сопровождения северного обоза.

– Дочь готовить умеет?

– Она не нанимается, сотник.