Цветок безумия - Страница 82

Хозяева вернулись, как и сказал стражник, по темноте. Увидел их первым Ильнас, поставленный у смотрового окна ворот. Увидел минут за тридцать – сложно не рассмотреть в темноте огонек магического светильника, висевший перед лошадьми.

Разумеется, мы всей командой встретили гостей. Первой въехала карета. Охрана, как и положено, показалась в проеме следом за балзонским транспортом. Сразу никто ничего не понял. Воины, расслабившись (ну дома ведь!..), спешились. И тут… Парни были крепкими, поэтому мы действовали наверняка, то есть используя мои способности. Собственно, и идея была моей. Попутчики были готовы решить вопрос кровью. Но зачем? Если можно воздействовать психологически…

Как только все въехали, Шрам и Ильнас закрыли ворота. Я и Мамит (все-таки смешное у него имя) вышли из тени.

– Карающие ордена Гнутой горы. – Я пропустил молнию меж рук. – Всем отстегнуть ножны и бросить перед собой.

Я не знаю таких дебилов (ну, кроме меня), что после таких слов не сложили бы оружие. Даже двоих карающих (а в перепуганных глазах охранников было как минимум двое) хватит, чтобы положить насмерть несколько десятков обычных воинов.

Далее Шрам и Ильнас просто связали руки охране. Самое интересное, что из кареты за это время никто не вышел.

– Ты рабыня! – глухо донеслось из-за дверей. – Сказано – задирай подол, значит, задирай!

Тут же раздался звук пощечины.

– Луис, мы уже приехали. Сейчас Нана выйдет. Прекращай, – промямлил чей-то голос.

Судя по интонации, оба были пьяны в пыль, как говорили местные.

– Выходите! – дернул я дверь. – Полиция нравов!

После этой фразы чуть сам не засмеялся. На местном это звучало как «стража за соблюдением семейных традиций».

Понятно, что пьяные люди переваривали сказанное секунд двадцать, за которые я протянул руку Альяне, и она почти покинула карету, когда эта свинья схватилась за платье, порвав его.

Пришлось сунуть разок в пьяное рыло.

– Что происходит? – спросила, озираясь, несколько ошалевшая Альяна, оказавшись у меня в объятиях.

– Ну не мог же я тебя оставить ему!

– Теперь и я могу приступить? – спросил Мамит скорее риторически, чем действительно интересуясь, и подошел к карете.

– Думаешь, они сейчас поймут хоть что-то? Я бы на твоем месте до утра подождал. Пусть протрезвеют. Да и ночевать рядом со свежей кровью…

– А ты же можешь их в чувство привести?

– Могу.

– Эх… Ну ты мне вон того приведи. – Мамит ткнул пальцем в Луисмира. – Я спать не хочу. Пусть он трезвым помучается… Что?… А-а…Он будет живым. Утром. Если надо. Обещаю.

– Да мне его жизнь ни к чему. Вывеси его где хочешь. Только документы и рабский медальон у него забрать надо.

Конечно, пришлось все объяснить девушке. Но произошло это несколько позже, когда мы уединились в одной из комнат. Нет, близости не было. Мы даже не раздевались. Просто сидели, обнявшись, и я рассказывал ей обо всем. В том числе и о чувствах.

Альяна прижалась к моей груди:

– Сумасшедший…

– Ты же сама предлагала сорвать цветок безумия… – улыбнулся я, прижимая к себе девушку.

– Говорят не «сорвать», а «съесть».

– Не-эт. Сорвать. Есть тебя я буду всю оставшуюся жизнь, мой цветок безумия. – Я поправил выбившийся из прически локон Альяны. Настолько разумным я себя еще не чувствовал.

– Ешь… Для тебя не жалко. Все равно нас убьют, – логично резюмировала моя любовь.

– Возможно, – не стал я отрицать очевидное.

Плохая была идея – привести в трезвое состояние Луисмира. Мамит все-таки уснул под утро. А Луисмир сбежал.

– Как же так?.. – досадовал я на Мамита.

– Элидар, я виноват. Могу деньгами возместить… – сокрушался он в ответ.

– Ты вроде как сам нищий.

– У любого балзона есть тайник. Только до него добраться надо.

– А у этого тоже есть? – кивнул я на бревно, к которому привязывали брошенного другом хозяина имения.

– Есть, наверное. Только ведь не сознается…

– Я могу определять, лгут мне или нет.

– Да? Ну тогда скажет…

Из балзонства мы выезжали богаче на тридцать империалов. Нищий какой-то балзон попался.

– А у Луисмира в балзонстве тоже деньги есть?

– Есть, разумеется. Только не найти.

– А горн?

– Не знаю… Новый у него горн. Но тридцать-то точно возьмем, – с хитринкой произнес Мамит.

Ильнас игрался своим новым клинком – у хозяина балзонства забрали. Дорогая вещь. Ильнас вынимал меч из ножен, а потом резко, со щелчком, вгонял обратно.

– Мелкий, прекрати! – скорее прошептал, чем проговорил Шрам. Он вчера тоже не спал. Нашел винные запасы хозяина и отмечал с кухаркой свое чудесное освобождение.

Я принципиально не стал лечить бывшего подчиненного. Нет, ну вот только же налил его силами, чтобы тот человеком себя почувствовал, а он – нажрался!

– Ага. Сейчас, – ухмыльнулся Ильнас и еще раз щелкнул.

– Какой он интересный стал, – улыбалась Альяна. – А ты не хотел покупать. Помнишь?

Я подъехал поближе и, склонившись прямо из седла, поцеловал ее. Печать на предплечье вдруг налилась огнем. Мать его! Оскоран!

– Мне нужна осьмушка! – придержал я удила.

Мамит многозначительно посмотрел на нас с Альяной…

– Поисковая печать, – отклонил я его версию и стал закатывать рукав.

Ничего сложного. Любой прибор, даже магический, нуждается в энергии. Печать тоже. Надо просто пережечь все каналы от нее. Пережечь быстро, иначе восстановятся.

Это я сначала думал, что ничего сложного… Их сотни! Пока оборвал половину, первые начали срастаться. Рука уже разбухла, словно колбаса «Останкинская». Точно больше двух часов уже сидим. А сигнал от меня идет постоянно! Ищут, сволочи! Я, выхватив кинжал, обезболил магией руку и одним круговым движением срезал печать.