Цветок безумия - Страница 67

– А чего ж не поменять… Ладная карета. Буду на рынок кататься. Тока балзонских седел нет – стремя ремневое будет.

– Хорошо.

План был прост. Насколько поможет мазь для волос вместо зелья привязки, я не знал. Пробовал – не самые лучшие ощущения. Хотя руки и мог продержаться, если каждый день по чуть-чуть, только потом все равно плохо становилось, пусть и не до потери силы воли. До места, где мне выдадут новую порцию, – безумно далеко. Единственный лояльный ко мне маг, который, возможно, сможет помочь, – в Якале. Но это тоже не близко – больше луны, если на карете. А вот верхом… Но тут тоже загвоздка – Ласа. Документы на нее есть, а вот личность либалзона Элидара доказать было нечем – уж не знаю зачем, но мои документы грабители прихватили, а восстанавливать мне показалось опасной затеей. Зато есть три липовых комплекта документов из тайника на разные имена. Правда, имена все мужские… Зато и грудь у Ласы не третьего размера. Если кожаную броньку купить… На личико, конечно, подозрительно будет – слишком уж слащавое оно для мужского, даже для знатного. Но подозрения еще проверить надо… Будем объезжать серьезные заставы. Если орденские и ищут, то довольно богатого человека. И в том, что они могут догадаться, что я путешествую не под своим именем, сомнений нет – не совсем дураки в верхах сидят. А два нищенствующих либалзона, путешествующих по просторам империи, это далеко не редкость. Уж точно менее приметны, чем раскатывающий на карете с балессой мажор.

– Ласа, ты как в седле? – запоздало спросил я, когда вернулся в «нумера», вернее – в комнатушку, которая считалась самой люксовой в данном «отеле».

– Нас учили сопровождению на охоте, – тускло ответила балесса.

Поскольку я в этот вечер вернулся с бутылочкой настойки, то невежливо было пить одному, и я предложил своей спутнице. Та, на удивление, не отказалась.

– Я люблю тебя… – пролепетала балесса.

По голове словно кирпичом ударили.

– А того раба? – Я сам от себя не ожидал такой злобы на Ласу за ее выходку.

– Я думала, пока они будут заняты мной, ты сбежишь. Извини. – Она перебралась с единственного стула на кровать, где я сидел, и положила мне голову на плечо.

Балесса думала! Надо же! Воистину женское коварство и изворотливость передаются на генетическом уровне. Это надо же так вывернуться, с ее-то ай-кью!

Ласа тяжело вздохнула:

– Я думала, нас убьют. Они страшные.

Я приобнял девушку. В самом деле, ну что я взъелся? Конечно, неприятно, но… а вдруг и правда хотела отвлечь? Да и на кого сержусь? На магами обиженное существо?

Не то чтобы я был пьян (отлично помнился предыдущий раз…), но, как бы сказать… Ну не должны спать друг с другом два будущих либалзона…

Утром, только приподняв веки, я столкнулся взглядом с неестественно насыщенными, чайного оттенка глазами Ласы. Она, сжавшись в комочек, прижалась ко мне. Ее носик, нежно скользнув по груди, переместился к шее. Обжигающее тело прижалось ко мне. Губы ласково начали целовать, все ближе продвигаясь к моим губам.

– Лас, не надо… – Я понимал, что размягченный алкоголем разум допустил близость, но сейчас я снова был зол на нее. Ну как она могла?!

Балесса не ответила. Просто, сев сверху, стала своим носиком тереться о мой шнобель. На фоне тонких линий ее лица он казался именно таким. Вообще мужчины довольно прямолинейны. И это отражается во всем. В мыслях, в желаниях, во взгляде на окружающий мир. Я к тому, что нет у нас такой функции: смотреть, скажем, вперед, а видеть то, что происходит сбоку. Но вот что касается таких моментов… Я не видел сейчас ее грудь, но фантазия, подкрепленная памятью, так отчетливо вырисовывала те два холмика, прижавшиеся ко мне… Гнев на это создание стал отступать, освобождая место желанию обладать ее телом. Никогда не пытайтесь о чем-то задумываться рядом с обнаженной балессой. А уж тем более пытаться анализировать ее поведение. Бессмысленно…

Из селения мы выехали как либалзон и балесса. Крот, стоя у забора трактира, проводил нас взглядом. Как только крайние дома скрылись за деревьями, мы свернули в лес, от греха подальше. И буквально сразу наткнулись на девчушку возрастом зим одиннадцати. Она, держа двумя ручонками полное грибов лукошко, опустила голову, как и полагается человеку из низшего сословия. Ласа неожиданно остановила лошадь:

– Тебя как звать?

– Нарочка… Вернее, Нара. Извините, госпожа.

Балесса улыбнулась. Улыбка была… Не знаю. Естественная. Теплая. Ей очень шло так улыбаться. Не замечал раньше, но когда Ласа улыбалась, на ее щеках проступали еле различимые ямочки.

– Нравится платье?

– Да. Вы в нем очень красивая, – на секунду подняв головку, простодушно ответила девчушка.

Ласа повернулась и стала рыться в навьюченных на круп ее лошади тюках. Я про себя выразился на языке непереводимой игры слов – минут сорок складывал ее тряпье в эти мешки.

– Вот, – достала балесса платье, в котором была, когда нас ограбили. – Оно, правда, немножко порвано… Но уверена, мама сошьет тебе из него новое.

Девчушка не шелохнулась.

– Бери, не бойся.

Девочка, слегка замявшись, сделала шаг вперед.

– Ласа, а где тебя… – спустя пару минут после того, как отъехали, решил поинтересоваться я прошлым балессы.

Только не мог подобрать слово. Сделали – как-то оскорбительно, изменили – тоже не звучит…

– …воспитали? – наконец было найдено нужное определение.

– В круглом доме. Я не знаю, где он. Но он большой, серый и круглый, – несколько отрешенно ответила балесса.

– Ты себя маленькой совсем не помнишь?